Пришел домой и до утра работал над ней, благо тогда я жил один и возмущались моим неправильным режимом дня только соседи. Не всегда. В общем, редко.
Я наигрывал ее на жутком скрипучем советском синтезаторе, но в голове звучал голос, эту мелодию должен был вести голос. Не привычный нам, внедренный в сознание с телеэкранов столь часто выдаваемый отечественной эстрадой за "так оно и должно быть", а голос божественный и любящий, излучающий добро и счастье, от которого хочется жить даже отчаявшемуся.
В марте того же 90-го года подвернулась возможность официальным образом забраться в подвал Московского Планетария и используя местные катушечные магнитофоны, микшерный пульт, а так же мои синтезаторы и самопальную гитару друга записать 30 минут музыки, которой надлежало звучать перед лекцией в фойе.
Я понял, что это шанс записать эту пьесу, которую я назвал "Голос Звездной Любви". Но кто будет петь? Выбор был невелик. Я знал только одну девушку, которая могла бы это спеть... нет, кому бы я это доверил и при любом исходе не пожалел о том.
Я и Светлана учились в одной школе. Когда-то. Я помнил, что она пела в каком-то там детском хоре. Не долго. Я был в нее влюблен. Безответно. Но она была хорошим другом и, предупредив, что не уверенна в том, что хорошо получится, спеть согласилась и за пару репетиций мы все выучили.
В апреле мы это записали, и добили общую продолжительность музыкальной программы до 30 минут. Фонограмму руководство приняло (Сейчас я изумляюсь - Как они смогли!) и, в конечном счете, положило пылиться на полку, что, в общем-то, правильно, так как качество звучания и исполнения там было совершенно никакое. Единственное, что в этой записи было действительно трогающее - тот самый первый трэк - "Голос Звездной Любви".